Государственный Эрмитаж рассказывает, как он жил в блокадном Ленинграде

Государственный Эрмитаж показывает выставку, посвященную тому, как жил музей в годы Ленинградской блокады. Как сообщает сегодня, 29 января, корреспондент ИА REGNUM, перед открытием петербургским журналистам предоставили возможность спуститься в подвалы, где в годы блокады жили с семьями не только сотрудники Эрмитажа, но и Русского музея, Академии художеств, а потом подняться на чердак, где сохранилась будка дежурных, стоявшая в войну на крыше, а также на металлических стропилах чердака - рваные следы от осколков снарядов.

Научный сотрудник Эрмитажа Людмила Воронихина показала бомбоубежище №3 - одно из 12 убежищ, оборудованных в подвалах музея: "Надо было заложить окна, принести мебель из кабинетов, утеплить полы - на них положили фанеру, а сверху - старые ковровые дорожки - не музейные, - ни одной музейной вещи не использовали, - пространство разгородили простынями - у каждой семьи был свой угол".

До сих пор в этом подвале ясно видна и постоянно подновляется надпись, сделанная архитектором и художником Александром Никольским, жившим здесь в годы блокады и создавшим целый ряд рисунков, посвященных блокадному Эрмитажу. Надпись на латыни Noli turbare circulos meos - "Не трогай моих кругов", ее еще переводят как "Не трогай мои чертежи" - по римскому преданию таков был возглас Архимеда к римскому солдату, ворвавшемуся к нему в дом при взятии Сиракуз в 212 году, когда ученый чертил геометрические фигуры.

"Под новый год в сорок первом Никольский собрал всех, кто жил здесь, и показал свои рисунки - те прекрасные залы, по которым мы с вами идем - во что они превращались в дни блокады", - сказала Воронихина.

На чердаке на металлических стропилах сохранилось девять рваных шрамов от осколков снарядов попавших в здание. Также на чердаке хранится реликвия - деревянная будка, которая была еще с дореволюционных времен установлена на крыше, а во время войны стала наблюдательным пунктом. Внутри будки на стенах процарапаны автографы - еще с "ятями", - солдата императорский гвардии и даже первая строка Первого псалма Давида "Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых..." Во время войны на крыше музея было три наблюдательных будки - сведения о попаданиях и пожарах наблюдатели передавали командам и спасательным службам.

На выставке в фойе Эрмитажного театра - рисунки Никольского, Веры Милютиной, Андрея Каплуна, Ирины Новосельской - подлинные свидетельства того, как жили люди музея и как жил сам музей. В витрине за стеклом - массивный кусок смерти - осколок артиллерийского снаряда, попавшего в Эрмитаж.

Документы - о работе медпункта, стационара. Подлинные истончившиеся и пожелтевшие листки, машинописный шрифт или расплывающаяся чернильная вязь. Билеты огородников - в Висячем саду и в музейных двориках эрмитажники весной 1942 устроили огороды.

Михаил Пиотровский, открывая выставку, сказал, что для него в истории Второй мировой войны есть три города-символа - Ленинград, Дрезден и Хиросима.

Пиотровский напомнил, что уникальность ленинградцев и Ленинграда в минувшей войне - во всем, даже в том, что истощенные и замерзающие люди не срубили ни одно из старых деревьев исторических городских садов.

На витринах эрмитажной выставки среди других документов - фотография интеллигента в военной форме - ученого секретаря Эрмитажа Льва Ракова и его письмо о создании выставки "Героическая оборона Ленинграда", открытой в 1944 году и ставшей основой будущего Музея обороны и блокады Ленинграда.

Пиотровский еще раз напомнил, что этот музей оказался репрессированным - именно так, а не просто закрытым в ходе "Ленинградского дела". Репрессирован был и Лев Раков. Возрождение музея Пиотровский считает "очень важным историческим жестом".