Цхинвал: Для переживших войну самое сложное - научиться жить в мире. Репортаж

Елка на театральной площади Цхинвала ничем не отличается по красоте и стати от своих сестер, украсивших площади российских городов. Но пока еще среди развалин - город до сих пор зияет пробитыми и обгорелыми стенами домов, восстанавливается медленно. На улицах школьники с рюкзачками за спинами, открыты магазины и на заказ торгуют здесь знаменитыми осетинскими пирогами, которые на второй день еще вкуснее.

23 декабря в зале правительственного комплекса поставили и нарядили елку для детей, а потом сюда пришли дети с родителями посмотреть спектакль петербургского театра-фестиваля "Балтийский дом".

Все как обычно в Новый год - детская сказка, елка, Дед Мороз со Снегурочкой и сладкие подарки. Только многие ребята смотрели на сцену не по-детски серьезно, без улыбок. Но очень внимательно. А город живет своей жизнью.

У молодого человека по имени Рафик сегодня выходной - он не пошел "в оборону". Зато опять пришел к своему разрушенному дому в Еврейском квартале.

- Что такое оборона? На посту стоим. Денег, правда, мало - семь тысяч всего. Мы живем втроем с мамой и братом, работы нет, дали мне пятьдесят тысяч рублей матпомощи, а вот когда дом удастся восстановить, понятия не имею. Не на что. Уеду, наверное.

- А ты кто по профессии?

- Физкультурный факультет нашего университета оканчивал.

- Ну, подожди уезжать, у вас вот школы восстанавливают, детям физкультура нужна будет, ведь ты же специалист...

- Подумаю...

Пятая школа Цхинвала сейчас не ждет учеников - там полным ходом идут восстановительные работы. Это та самая школа, во дворе которой на месте детской площадки выросло кладбище - сюда из дворов перезахоранивали тех, кто погиб в 1992-м, а в августе 2008-го здесь появились свежие могилы.

Лана Парастаева, сотрудница Министерства печати и массовых коммуникаций, сопровождающая нас по городу, только вчера вернулась из США - с общественной организацией "Женщины Южной Осетии за демократию и права человека" ездила в Вашингтон.

- Я говорила о том, что пережила сама, и о том, что пережили мои соседи. Вот видите - улица Героев, пятиэтажный дом, на четвертом этаже я жила, сгорело все. Рядом дом №81, там старик вышел к грузинским танкам - думал, это русские, он старый такой был, что спутал. Его убили прямо на пороге дома. Я все рассказала в Америке, что видела и пережила: как отец, обезумев от горя, доставал из тела мертвого сына осколки, а потом искал деревянные доски, чтобы сделать гроб - не хотел хоронить в полиэтилене. Не знаю, как они слышали, что там поняли - а мы выступали в Капитолии, но надеюсь, что хоть что-то поняли про нас.

Тамара Терашвили - молодая грузинка, преподаватель английского языка. Живет в Цхинвале, и войну здесь пережила, никуда уезжать не собирается.

- Еще в мае этого года цхинвальская молодежь ездила в Европарламент по приглашению депутата от социалистической фракции Джульетто Кьезо. Рассказывали о себе. Да я только думаю, что политики мало прислушиваются к голосам людей. А слухи, что Грузия нападет, ходили давно, но мы до последнего не верили, что все может быть так чудовищно. Есть ли у меня родственники в Грузии? Да, конечно, два брата. Оба, кстати, безработные.

Республиканская больница, та самая, в восстановлении которой помогает Санкт-Петербург. Огромный баннер на фасаде с перечислением петербургских строительных фирм. Меняются окна, идет текущий ремонт. До марта 2009 года должны быть отремонтированы все пять этажей. Сейчас в больнице 58 пациентов - работает, как стационар скорой помощи. "Потому что иначе никак нельзя, - говорит корреспонденту ИА REGNUM главный врач Нодар Кокоев. - В селах больницы разрушены, срочных пациентов некуда везти. Нам главное, чтобы скорее в больнице появились вода, тепло, унитазы с раковинами. Этого пока нет, а больные есть, ремонт тоже есть, аппаратура современная есть - стоят в подвале ящики. Но нам нужны вода и тепло. А мы из графика выбиваемся".

Нодару Кокоеву трудно говорить, он отворачивается, чтобы скрыть от нас слезы и справиться со спазмом в горле, который заставляет голос хрипеть. Потому что Нодар снова вспоминает своих убитых: медсестру, разорванную танковым выстрелом, молоденького практиканта-стоматолога, которому был всего 21 год, приехал вот на практику... Нодар не идет с нами в подвал, где оперировали в пятидневную войну, потому что не может туда идти. С нами идет хирург Александр Остаев, для которого этот темный подвал, знакомый нам всем по телевизионным кадрам, был полем войны за жизнь - 300 операций сделали здесь врачи.

Республиканская больница рассчитана на 300 коек. Здание, построенное в семидесятых годах прошлого столетия, нуждается не в ремонте, а в настоящей реконструкции, чтобы стать современным стационаром. "Вот если останусь главврачом, то потом, когда-нибудь, придут сюда те, кто профессионально строит больницы, тогда я скажу им свои пожелания", - сказал Нодар Кокоев.

Главврач, у которого в Санкт-Петербурге много друзей, живет и работает сын, говорит, что петербургские медицинские институты готовы даже предоставлять стажировки и повышение квалификации цхинвальским врачам, но кто ж уедет сейчас из своих разрушенных домов?

Как сообщила корреспонденту ИА REGNUM министр печати и массовых коммуникаций Ирина Гаглоева, в городе 380 семей-погорельцев, которым необходимо жилье, а в целом по республике таких семей около 600. Цены же на жилье после войны подскочили - однокомнатная квартира в Цхинвале до войны стоила около 250 тысяч рублей, а сейчас зашкалила за 450 тысяч. В среднем на 30% цены выросли и на продукты, и на вещи.

Заместитель председателя правительства, министр по делам молодежи, спорта и туризма Элеонора Бедоева рассказала, что в Южную Осетию, в Цхинвал продолжают прибывать беженцы из внутренних районов Грузии - таких уже около ста человек. Среди них и резервисты, которые не хотят быть призванными в грузинские ВС. Возвращаются уехавшие когда-то из Южной Осетии и из стран СНГ и даже дальнего зарубежья.

Бедоева считает самой главной проблемой переживших войну людей постэкстремальный синдром: "Кто-то может внезапно заплакать, кто-то не справляется с апатией и депрессией, кто-то замкнулся в себе. Для переживших войну самое сложное - научиться снова жить в мире".

Галина Артеменко

Фото Евгения Лучинского, "Невское время".