Виктор Ольжич: "Хорошие евреи" в Германии Гитлера и конфликт в Литве: литовская коса на польский камень

А стоит ли игра свеч. Литовская коса нашла на польский камень. Сломается ли, затупится ли коса - или же треснет камень? Наблюдая со стороны стычку радикалов обоих лагерей, понимаешь, что растущее напряжение в обществе не выгодно ни литовцам, ни национальным меньшинствам. И однако дискуссия о правах и обязанностях нацменьшинств в Литве перешла на опасный уровень противостояния, когда вместо стола переговоров предлагается силовой вариант, а оппонента пытаются уже, используя численное преимущество, уничтожить путем призыва к репрессиям. Скажем, литовская Партия центра уже подала иск в правоохранительные органы на лидера литовских поляков европарламентария Вальдемара Томошевского, в котором выдвинуто требования судить лидера нацменьшинства за им высказанные мысли, якобы "противоречащие Конституции". Призывают применить силу - то есть запугать гоноровых поляков - и многие находящиеся у власти политики.

Не будем вникать в аргументы сторон, посмотрим издалека. Допустим, что такой суд над очень известным в Польше лидером Избирательной акции поляков Литвы состоится. Можно почти не сомневаться, что в этом случае и без того раздраженная Варшава (западные СМИ уже охарактеризовали отношения между Литвой и Польшей как худшие отношения между соседями в ЕС) может сделать, со своей стороны, необдуманные шаги.. Страсти настолько накалены, что нельзя исключить и разрыва отношений: хотя, скорее всего, этого не допустит Брюссель. Тогда на долгие годы воцарится - если уже не воцарилась - глухая ненависть.

Однако посмотрим на ситуацию с точки зрения выгоды: кто выиграет и кто проиграет от такого противостояния? Понятно, что ни одна сторона не сможет считать себя победителем. И все же польское, русское, белорусское меньшинства, которые имеют в Литве свои национальные школы, проиграют в меньшей степени: собственно, "хуже", с их точки зрения, уже быть не может. Все равно Закон о просвещении принят, часть предметов переводят на литовский язык, через год они должны будут не просто владеть свободно литовским языком - которым и так, учитывая чуть ли не ежедневные уроки литовского - владеют, а на уровне литовца, для которого этот язык родной ("единый" государственный выпускной экзамен по литовскому языку с 2013 г.). То есть будет осуществлена явная дискриминация детей не литовцев, которую родители этих детей литовцам не простят (ведь оценка по этому обязательному для поступления в вуз экзамену - играет важную, если не решающую роль при зачислении в вуз). Полякам не разрешено писать свои имена и фамилии по-польски, как и иметь под литовскими названиями селений, в которых они компактно живут и иногда составляют абсолютное большинство, название на польском. Буквально: ваша фамилия пишется по-другому, чем фамилия вашего отца и деда-прадеда. Потому что так захотели литовцы. Какие более чуткие и глубокие струны души еще можно задеть, переписав без твоего согласия фамилию дедов и прадедов - какую еще более сильную глухоту к национальной чувствительности другого человека проявить - какую еще более глубокую обиду можно нанести: не забудем силу польского гонора.

А что выиграет Литва как государство? В результате такой силовой атаки на нацменьшинства будет дестабилизировано общество, испорчен и без того уже подпорченный международный имидж страны, которая рассматривается многими как гомофобская и антисемитская, а некоторыми и как неонацистская. Теперь еще будет приклеен ярлык страны, подавляющей, ассимилирующей национальные меньшинства.

Мы не собираемся здесь вступать в дискуссию, насколько правомочны такие обвинения (достаточно констатировать, что для любой пропагандистской компании против кого бы то ни было, даже если она на самом деле имеет место, а не является плодом воображения, можно каждый раз предоставлять повод или можно его не предоставлять). Достаточно учесть следующие соображения: Вильнюс ввязывается в пропагандистскую компанию, которая ему не по силам, но, видно, те, кто раздувает огонь, этого не понимают. Если мы говорим о пропагандисткой войне как изложении каждой стороной своих аргументов, то маленькая Литва не располагает такими возможностями изложить свои аргументы, как соседние большие государства, к голосам которых, в виду их величины, в мире прислушиваются с гораздо большим вниманием (а эти аргументы, и довольно сильные, у них есть). Чем больше будет вызова и жесткости со стороны Вильнюса, тем сильнее будет реакция в мире. Та же польская эмиграция по величине, влиянию и силе не идет в сравнение с литовской эмиграцией. Не случайно, она инициировала уже обращение американского сенатора к Хиллари Клинтон с просьбой защитить литовских поляков. Будет и продолжение. Европарламентом тоже руководит поляк.

Элементарная государственная мудрость должна была бы, оценив свои силы и возможные последствия, количество и степень сложности других проблем, встающих перед страной, подвигнуть к поискам выхода из накаляющейся ситуации: а погасить огонь невозможно иначе как только сев за стол переговоров с представителями нацменьшинств и прислушавшись к их чувствам и аргументам. А не пугать нацменьшинства репрессиями и ярлыками "шовинистов", "врагов народа", "пятой колонны" и т.п. из знакомого набора тоталитарного прошлого. Тем более, что они, нацменьшинства, включая и самого Томашевского, всецело поддерживают необходимость знания литовского языка: однако не согласны с тем, чтобы это знание по глубине и тонкости равнялось знанию языка тех жителей Литвы, для которых этот язык родной. Есть и другие нерешенные проблемы нацменьшинств, которые власть должна решать, а не делать вид, что их нет.

Наконец, сравним важность Литвы для Польши и Польши для Литвы. Польша имеет два сильных преимущества - она несравнима по известности, величине, количеству населения, экономической мощи и политическому весу в ЕС и в мире с насчитывающей всего три миллиона жителей Литвой. А также она отделяет Литву от Запада, являясь непосредственным соседом Германии. Литва же для Польши - восточная провинция ЕС "у Белоруссии". В то время как взгляд Литвы устремлен на Запад, в сторону Германии, Брюсселя и дальше, взгляд Польши вовсе не устремлен на Восток, в сторону Белоруссии. Вильнюс стремится установить связь с Западом, для этого ему нужно пройти через земли Польши. Варшаве нет никакой особой надобности строить мосты, связывающие ее с Белоруссией.

Итак, второе, не менее, если не более серьезное последствие для Литвы, если не будет погашен очаг межнациональной розни (при этом не понимают, что подавляя, используя силу против оппонента, можно только этот очаг раздуть - нет иного пути, кроме переговоров), - это самоизоляция рядом с изолированной уже Белоруссией и потеря Польши как жизненно важного стратегического партнера, через земли которого должны проходить все коммуникации, призванные связать Литву с Евросоюзом. Добрая воля Варшавы в этом деле играет основополагающую роль: Польша должна захотеть строить через свою территорию автомагистрали, железнодорожные пути, газопроводы и нефтепроводы, сети электропередач. Если же доброй воли не будет, то будет игра и та пассивность, которая блокирует подобные проекты.

В Литве есть политики, которые способны это понять, но они теперь в оппозиции. Не случайно и опытный политик, бывший глава социал-демократов и премьер Гедиминас Киркилас на вопрос газеты Lietuvos žinios "Литва и Польша запланировали выполнять немало стратегических проектов. Каким образом нынешние разногласия могут повлиять на эти планы?" отвечает: "Ясное дело, отрицательно. Если отношения между политиками самого высокого ранга плохие, стратегические проекты обязательно будут блокироваться, ведь Польша намного больше ориентируется на Запад - чем на Восток". Результат очевиден: Литва, испортив вконец отношения с Польшей, так и останется отрезана от Запада: с точки зрения той же "национальной безопасности", о которой столько говорят власти, это выгодно кому? Или в Вильнюсе все еще надеются, что, показывая Варшаве комбинацию из трех пальцев, все равно - как в случае с "Газпромом" - удастся "заставить" другую сторону "выполнять договоренности"?

Уж не говоря о том, что Вильнюс во времена Валдаса Адамкуса имел в лице Варшавы друга в своих международных делах: нередко Варшава поддерживала инициативы Вильнюса и наоборот. Все это с огромной скоростью разрушается из-за нескольких букв польского алфавита в написании польских фамилий и нескольких предметов, которые зачем-то именно сейчас, когда перед Литвой стоят огромные экономические проблемы и иные вызовы, решено было переводить на литовский язык (плюс вопрос невозвращения родительских земель полякам).

Что касается аргумента "А зачем идти литовским полякам на уступки, если дело не в этом, а в смене курса Варшавы с пролитовского на антилитовский", то это типичный силлогизм с перестановкой местами причины и следствия. Не уступив "ни пяди" Варшаве, несмотря на многолетние ее просьбы на самом высоком уровне - нельзя удивляться росту антилитовских чувств у нее. Если были бы сделаны уступки, о которых по-хорошему просил Лех Качиньски, другие руководители польского государства, а Варшава это не оценила бы и демонстрировала бы тот враждебный тон, который мы имеем сегодня, - только тогда подобные силлогизмы могли бы выглядеть не демагогией, а имеющими основание. Однако когда за два дня до гибели друг Валдаса Адамкуса Лех Качиньски прибывает в Вильнюс, надеясь на дружественное решение мелочной, по существу, проблемы написания польских фамилий, а ему в качестве "подарка" в тот же день Сейм принимает решения не разрешить полякам писать свои фамилии, как было у их родителей и дедов, то на какие чувства со стороны Польши в будущем можно надеяться?

Уровень диалога: ты шовинист, а ты фашист. Чтобы понять, на каком уровне сегодня происходит диалог литовских радикалов с нацменьшинствами, достаточно процитировать начало публикации в одной из центральных литовских газет. "Скандал по поводу польского шовиниста Вальдемара Томашевского все больше будоражит общество". А уже в следующем номере ежедневник употребляет выражения типа "разоблачая польского провокатора Вальдемара Томашевского". О каком диалоге можно говорить, если лидер самого крупного нацменьшинства, бывший членом Сейма, а ныне представляющий Литву в Европарламенте, набравший неожиданно большое, как для представителя нацменьшинств, количество голосов на президентских выборах, с самого начала назван "шовинистом", "провокатором" - за то, что обиделся на слова о необходимости для местных поляков "интегрироваться" в литовское общество. В несколько острой форме он выступил против унизительного для нацменьшинств термина "интеграции", понимая государство по своему - как форму сосуществования разных наций, которые бы владели в достаточной (но не в чрезмерной) мере государственным языком и чтили это государство - но не подвергались бы насильственной, как они считают, "литуанизации". То есть в котором не было бы понятия "правящей" нации-хозяина и "подчиненных", которые нужно интегрировать в "правящую" нацию, нацменьшинств-гостей. Имеет политик право на свое - по многим критериям более демократическое, соответствующее евростандартам - понимание государства? А тем временем почетный глава Партии центра Ромуальдас Озолас пишет в своем открытом письме: "Выход из навязанной сегодня Литве ситуации есть". Какой же? Может, сесть за стол переговоров? Договориться о том, какую страну строить? "Единственный выход: отнять литовское гражданство у гражданина Литвы польской национальности, который оклеветал Литву и нарушил ее Конституцию. И начать разговаривать с польской общиной в Литве на языке литовских законов...". То есть силовой (репрессивный?) "выход". Вместо того, чтобы договориться - а, может, и обратиться для этого в Конституционный суд - с вопросом о том, что имеется в виду, когда говорится о "народе Литвы". Потому что Томашевский понимает "народ Литвы" как всех граждан, которые должны иметь равные права, а Озолас - за мононациональное государство с "правящей" нацией.

После того, как оппонента предлагают называть "шовинистом" и отобрать у него гражданство за его убеждения, которые он основывает на демократических, принятых в ЕС принципах, - оппоненту ничего не остается как назвать своего соперника "фашистом", "неонацистом", "расистом". И так и происходит сегодня в Литве. Это и есть путь в пропасть: когда вместо диалога начинается навешивание ярлыков и призывы одной из сторон, обладающей властью, к репрессиям. К счастью, пока что страсти накаляются в основном в СМИ и в среде политиков, которые реальной властью не обладают. Но эмоции не могут не проявляться и в верхнем эшелоне: заявление спикера Сейма о том, что это Томашевский разжигает "национальную рознь" и чуть ли не служит чужому государству. Впрочем, два других главных лица государства - президент и премьер эмоциям, похоже, не поддаются и в прямую схватку не ввязываются. Это в какой-то мере вселяет надежду.

Вопрос о праве коренной нации на патриотизм. Нужно наконец поставить точки над "i" и в отношении заявленного ультраправым крылом литовских политиков права "коренных литовцев" на проявление "патриотического" чувства. Мол, "правящей нации" не позволяют демонстрировать свой патриотизм. Многие из них были возмущены реакцией президента и премьера Литвы - последовавшей вслед за подписанным обращением к ним более 600 представителей литовской интеллигенции, среди которых было немало лауреатов Национальной премии - на названный многими "неонацистским" марш 11 марта по центральным улицам Вильнюса. Устроители марша и их поддерживающие радикальные политики в один голос открещиваются от ярлыков "неонацисты" и "расисты", заявляя, что они "только патриоты" и что чувство патриотизма священно.

С последним нельзя не согласиться: если только речь идет на самом деле только о "патриотизме", а не о явлениях, которые лишь прикрываются этим словом. Представим себе тысячу человек, идущих по центральным улицам Берлина и кричащих "Литва - немцам!", как сразу же возникают образы Освенцима. Если не хочешь, чтобы тебя называли нацистом - не выкрикивай нацистские по своему содержанию лозунги. Даже премьер Литвы, увидевший этот марш, признался, что это звучало вовсе не безвинно, а пугающе. А что такое "Мы - братья белые" на транспарантах? Куда же деваться черным, которым не повезло родиться принадлежащим к избранной расе белых бестий? Если не хочешь, чтобы тебя считали расистом, не пиши таких слов.

Вполне возможно, что большинство участников марша просто пришли спеть гимн Литвы, почувствовать историческую связь с лучшими страницами литовской истории. Но зачем нужно было впереди выстраивать бритоголовых скинхедов, которые и кричали "Литва - литовцам!", а то и выбрасывали в нацистском приветствии руку, а в предыдущие годы и "Раз-два-три, хороша Литва без русского!", "Juden raus!", "Возьмите, дети, в руки палку и убейте этого жиденка!"? Это что - патриотизм? Это называется совсем другим словом. Если скинхеды и подобные лозунги скомпрометировали большинство участников шествия, то это чья проблема? Зачем в текущем году 11 марта пригласили ультраправых радикалов с Германии и на митинге звучала немецкая речь? Это тоже не была провокация? Пройди шествие без этих лозунгов и без скинхедов и немецкой речи - и без подобий свастик - и это не вызвало бы никакой отрицательной реакции, а было бы воспринято как нормальное волеизъявление патриотизма.

Дело не в том, что молодежь ведь имеет право брить головы, это мода, и ей в этом никто ни указ (участники марша имеют право не только головы брить, но и коричневые рубашки одеть) и что свастика когда-то было и знаком литовских племен и в этом смысле не имеет отношения к нацизму. И что приехавшие гости с Германии выступали на своем родном языке. Подобные акции происходят не в воздушном пространстве и их устроители - и прежде всего разрешающие их политики - должны просчитывать социальные последствия и реакции других групп населения. Учитывая в том числе и звучание немецкой речи на митинге под лозунгом "Литва - литовцам!" и с бритоголовыми скинхедами впереди. Что такое разрешить пройти литовцам с лозунгом "Литва - литовцам!"? Это значит спровоцировать ответное действие: желание у поляков пройтись с лозунгом "Вильнюс - полякам!", русские тоже могут пройтись со своими национальными лозунгами. За провокацию социальных волнений и нагнетание обстановки несут ответственность политики. Существует ли вообще в Литве какая-либо интернациональная политика, целью которой было бы создать чувство доверия и взаимного интереса, дружелюбия национальных групп по отношению друг к другу? Проблема в том, что сами понятия "интернациональная политика", "дружба народов" - считаются сегодня в Литве наследием тоталитарного прошлого, чуть ли не ругательством.

Устроители марша также заявляли, пытаясь оправдаться, что в их устах слово "литовцы" означало "все граждане Литвы". Такие аргументы просто не выдерживают критики, потому что все прекрасно понимают, что это означало - и именно на это содержание и отреагировали. Шествие под лозунгом "Литва - всем гражданам Литвы!" просто абсурдно. Уж не говоря о том, что "не гражданам" (которых, правда, в Литве 1%) куда деваться? Хотя если бы был лозунг "Литва - наш общий дом!" и в колоннах шли вместе с литовцами делегации поляков, русских, белорусов, евреев и других нацменьшинств, то такая акция, с соответствующими речами с трибуны, могла бы быть прелюдией к формированию нового понятия литовского народа. Но похоже, что в Литве даже не существует идеи создания такого народа - и даже само ее существование воспринимается как угроза литовцам.

Вопрос о "процветании" поляков в Литве. Нельзя также не обсудить и другой аргумент литовских радикалов, которым они оправдывают введение преподавания на литовском языке в национальных школах. Хотя это преподавание вводится и в русских, а также в белорусской национальных школах, но в качестве якобы показательного примера процветания нацменьшинств в Литве литовские радикалы берут количество польских школ. На самом деле, с арифметической точки зрения, в Литве - самое большое количество польских школ за пределами самой Польши. В США вообще таких школ нет.

Логика радикалов следующая: коль таких школ много, то их можно переводить постепенно на литовский язык преподавания. Но это довольно странная логика, если она вообще есть. Какая разница поляку, дети которого в польской школе подвергаются отныне насильственному обучению на литовском языке без согласия родителей и самих детей, сколько еще польских школ есть в Литве? Разве это не совершенно разные вопросы? И разве перевод преподавания на литовский язык - хоть как-то оправдывается количеством школ?

Второе: эти школы не были открыты литовцами, а существовали с советских времен. Это не была сознательная политика предоставления полякам возможностей учиться на родном языке путем создания польских школ, а лишь наследие советского времени. Получается, что заслугой литовцев считается факт законодательного не закрытия этих школ. Но теперь в них вводится преподавание на литовском. Уже не одно поколение ходило в эти школы, люди привыкли, что их дети обучаются на родном языке. Поэтому сравнивать количество национальных школ в Литве с количеством школ в других странах - некорректно: на первый план выступает психологический фактор. Фактор ухудшения условий, независимо от того, какой их уровень был на данный момент. Томашевский как раз акцентирует нарушение евросоюзного требования в отношении нацменьшинств: не ухудшать их условий.

Но и есть и третий, более серьезный аргумент в этом споре: интересует ли власти реакция нацменьшинств, их мнение, их чувства - или же это для них пустое место. Если речь идет о мирном сосуществовании, о мире в обществе - то в центре должны стоять чувства нацменьшинств, учет этих чувств, опрос и т.д., понимание, что это живые люди, а не винтики. Вместо этого в центре стоят логические силлогизмы типа "в Литве польских школ больше, чем в других странах, чего они еще хотят", "у них еще остается немало предметов, которые они будут изучать на своем родном языке". Можно даже согласиться, что введение преподавания пяти предметов на литовском - не катастрофа. Но, быть может, важно, что это воспринимается как катастрофа? Как посягательство на самое интимное?

Быть может, не важно, сколько школ и сколько предметов остается на родном языке, а важна реакция тех, к кому применяется закон? Похоже, что абсолютное большинство не согласно.

Прежде чем принимать волевые решения, должны быть проведены опросы, состояться встречи в национальных школах и т.д., быть может найдены консенсус, компромисс. Поляки сами собрали 60 тысяч подписей с просьбой не переводить обучение в их школах на литовский, послали обращение руководителям государства, но их мнение было проигнорировано.

Логика "у вас столько школ, у вас прекрасные условия, которых нет в мире, перевод на литовский язык для вас благо, будьте благодарны, а не ворчите" - явно не работают. Поляки ворчат. И не просто ворчат. Если хочешь мира и согласия, то махнешь рукой на такие мелочи, как написание фамилий или сохранение "статуса кво" национальных школ с их идущем с прошлого века преподаванием на родном языке. Если же мир и согласие пустое место - тогда верх берут "голый принцип", ломание через колено и вражда. Должно ли государство строиться на подобном основании? Мы лишь ставим вопросы.

Идея гражданской литовской нации. Мы подошли к ключевой проблеме. Непонятно, какую опасность видят литовские политики радикального направления в создании гражданской, а не мононациональной литовской нации. Здесь мы можем говорить разве что об иррациональных процессах, исторических неврозах и травмах (что, впрочем, мало что оправдывает). Потому что понять угрозу еще можно было бы, если бы страна была населена вчера приехавшими эмигрантами, чуждыми литовской нации по культуре и обычаям, и если бы "собственно литовцы" составляли если не меньшинство, то хотя бы не уверенное большинство.

Однако Литва занимает одно из последних мест в Евросоюзе по количеству приезжих эмигрантов, не граждан Литвы: всего около 1% населения (несравнимо с количеством эмигрантов во Франции, Германии, Италии и т.д.). Нет в Литве ни арабских, ни турецких, ни даже китайских районов. А темнокожего человека днем с огнем не сыщешь.

С другой стороны, "собственно литовцы" составляют порядка 85% населения страны. Они контролируют все центральные органы власти, в правительстве нет ни одного представителя нацменьшинств, литовский язык безраздельно господствует в СМИ Литвы - в газетах, на телевидении, в книгоиздании. Поляки составляют порядка 6%, а русские - уже и меньше 5% населения.

Поэтому понять, зачем, с таким риском для страны и общества, и для международного имиджа, нужно было начать "борьбу с нацменьшинствами", вторгаться в их "святая святых", национальные школы, и, не выслушав просьб и аргументов, силовым методом переводить детей на обучение на литовском, - очень тяжело. Если только не учитывать желания доказать самому себе, что ты хозяин положения и "хозяин страны", а нацменьшинствам - их место. Не имея в правительстве ни одного представителя нацменьшинств - еще нужно себе такое доказывать? Не случайно, парламентарий, возглавляющий Комитет по просвещению и культуре, заявил, что учить государственный язык - "это не выбор, это обязанность". Как если бы в национальных школах нет практически ежедневных занятий по литовскому языку и кто-то ставит под сомнение необходимость его знания. Под сомнение ставят совсем иное - заставлять учить историю, географию, основы гражданственности и т.п. не на родном, а на литовском. Требовать одинакового уровня знания литовского языка у литовцев, которые слышали этот язык с первого дня, и не литовцев, для которых материнский язык не литовский.

А что случилось бы, если бы были учтены просьбы и протесты представителей нацменьшинств - и власти отказались от принятия проталкиваемых радикальным крылом правящих консерваторов поправок к Закону о просвещении? Ничего. А Литва - имея в виду отношения с соседями и с нацменьшинствами внутри страны, мир в обществе - только выиграла бы, продемонстрировав мудрость. Как ничего не случилось бы, разреши полякам писать имена и фамилии так, как их писали их отцы и деды. И второе название под названием селения, где проживает иногда и 80% поляков, не уменьшило бы всецелое господство литовского языка как государственного. Только не было бы у Литвы головной боли. А у нацменьшинств не появилась бы ненависть к литовцам, которые уже забыли, как еще недавно подавляли их собственные национальные чувства. Подавляли, но не так, как они теперь делают сами в отношении нацменьшинств. В СССР их школы - как и школы поляков - никто не переводил на русский язык: как бы они реагировали, если бы их детей заставляли не просто учить русский на уроке русского языка, а еще и школьные предметы на этом языке взялись преподавать? Нет сомнения, что они это назвали бы ассимиляцией, а не благом для них - благом, поскольку, по логике нынешних литовцев, с углубленным знанием русского им легче было бы поступить в вузы СССР и устроиться на работу (что, между прочим, во многих случаях был правдой). Однако став "правящей нацией", радикальные литовские политики применяют именно такие методы обоснования своих действий, говоря о благе изучения литовского языка - блага, которого якобы протестующие нацменьшинства не понимают - и демонстрируя удивительные проявления великодержавного высокомерия и отсутствия чуткости. "Не хотите - заставим", "никуда не денетесь" (потому что у нас власть) - это язык разговора с беззащитными гражданами?

В то же время, достигнута ли цель, которую ставили перед собой политики, воюющие с нацменьшинствами? Цель достигнута - но обратная. Вырос национализм (открытый) у поляков и (скрытый) у других нацменьшинств - как реакция на грубое обращение всецело властвующей нации с их национальными чувствами. Этого добивались? А степень лояльности по отношению к государству, которое таким образом поступает с несколькими процентами меньшинств, - явно снизилась. Литва явно ввергается в опасный водоворот: чем больше будут грубо давить на нацменьшинства, тем больше будет расти их нелояльность - тем больше их будут обвинять в принадлежности к "пятой колонне" и в службе "другим государствам". Тем больше они будут нелояльны и считать своей родиной соседние страны. Кто ищет в своих согражданах врагов, "пятую колонну" - тот сам все это и создает. Ведущие литовскоязычные газеты страны позволяют себе публиковать из номера в номер статьи под потрясающими заглавиями типа "Есть и хорошие поляки". О чем это говорит? О каком отношении к нацменьшинствам? СМИ и соответствующие политики утверждают в коренных литовцах, что поляки, русские, другие нацменьшинства это враги, угроза литовцам, "плохие". Это все равно, что в гитлеровской Германии сказать: "Есть и хорошие евреи".

"Синдром окопной нации". Рядовой литовец (если говорить о "человеке массы", лучше всего обнажающемся в интернет-комментариях, но также и в разного рода "идеологических" статьях) все больше кипит злобой - к полякам, к русским, к евреям, а теперь уже и к американцам, к Брюсселю, к "глобалистам" и "гомосексуалистам". Он не понимает, почему ему плохо. Он ненавидит Россию, ненавидит Польшу, ненавидит НАТО, Израиль, США, ненавидит Брюссель, евро, доллар, банкиров, собственную власть (меньше 10% доверия к Сейму и Правительству). А кого он любит? Достаточно почитать литовские СМИ и особенно комментарии литовских интернавтов: дикая ксенофобия, русофобия, полякофобия, антисемитизм, гомофобия и еще десяток фобий. Все это и многое другое - русские, поляки, евреи, "голубые", собирающиеся вот-вот наводнить страну иностранцы и т.д. - считается угрозой литовской нации. Более того: идет чуть ли не поножовщина между самими литовцами - страшная ненависть тех, кто остался в Литве, к тем, кто эмигрировал и "из прекрасного далека" показывает оставшимся соотечественникам кукиш, называя их нищей "деревней" и радуясь, что "вовремя сбежали из этого болота". Желая оставшимся побыстрее погибнуть. Не секрет, что большинство литовских эмигрантов ненавидят Литву. В ответ идет точно такая же ненависть оставшихся к литовским эмигрантам, "предавшим свою землю". В то же время литовские учителя прямо агитируют выпускников "бежать из этой страны", о чем не раз писали литовские СМИ. Отсутствие улыбки на лице литовца и часто встречающая агрессивность - ярко характеризует его внутреннее состояние по сравнению с беззаботными лицами тех же французов или бельгийцев. Так что же происходит? Имеем ли мы основания все сводить к якобы большим, чем у французов и бельгийцев, материальным проблемам?

По мнению некоторых литовских же свободно мыслящих аналитиков, пора говорить о психиатрическом диагнозе, о том, что нация живет всецело ненавистью и фобиями, ею овладели неуправляемые подсознательные силы - а это смертный приговор любой нации, выживание которой мыслимо лишь на созидательной, а не на деструктивной почве. Нация выживает лишь если она здоровая. Кроме внешних врагов - чаще всего выдуманных - есть еще и внутренний враг, более страшный. Не нацменьшинства. Враг в самой душе. Но этого в Литве еще не поняли - или поняли немногие.

По мнению ряда аналитиков, "нация окапывается". Уже озвучен исторический невроз "окопной нации", которая, травмированная в прошлом столетии, "так и не вышла из окопов", находит свою идентификацию лишь в окружении мнимых "врагов", "в окопе", "отстреливаясь", ею - в то время, как она уже безраздельно властвует в своем государстве - все еще владеет страх быть уничтоженной. Известный посттравматический синдром. Поэтому она нападает на бесправные, по сути, нацменьшинства, кричит о засилье приезжих иммигрантов, которые погубят литовцев, в то время, как количество таких иммигрантов в стране просто смехотворное. О страшном наступлении гомосексуалов, которые буквально завтра сделают всех литовских детей "голубыми", хотя гомосексуалов в католической Литве ничтожная кучка, их вообще не видно: в отличие от Парижа или Амстердама, в Литве нигде не встретишь целующихся мужчин, как не встретишь негра или араба.

Но это страхи и агрессия, которые, по мнению аналитиков, как раз и приведут - и уже приводят - к саморазрушению нации (достаточно посмотреть на чудовищные масштабы бегства литовцев из страны, количество самоубийств на душу населения). Ненависть еще никого не спасла, а погубила не одну нацию.

В то же время, у Литвы были все шансы создать не разделенное ненавистью общество, а гражданскую литовскую нацию, которая включала бы в себя в качестве центра литовскую этническую группу и более мелкие группы иного этноса. Как это было сделано в той же Франции. Как имеет место в Бельгии, Швейцарии, Канаде, где никто не спрашивает, какие национальные корни у гражданина. Все они - французы, бельгийцы, швейцарцы, канадцы. Хотя их родные языки могут различаться. При этом они владеют государственным языком (или государственными языками) и являются толерантными гражданами, которые гордятся своим гражданством и своими странами. Разве франкоговорящий гражданин Канады или Бельгии считает себя французом?

Почему нельзя было создать такую нацию в Литве? Почему ее нельзя создавать теперь? Что нужно было - и нужно вообще - сделать для того, чтобы нацменьшинства стали частью единого литовского народа? Во-первых, нужно наконец прямо сказать, что такой народ собираются создавать, что это цель, что литовский народ - это не только этичные литовцы, а все граждане Литвы. Озвучена такая концепция?

Во-вторых, нацменьшинства нужно "приручить" - это азбука строительства государства и народа. Но приручить как? Достаточно посмотреть на опыт Австро-Венгрии, да и у самой Литвы имеется период Великого Княжества Литовского. Достаточно обратиться к опыту великого князя Гедиминаса: почему в Литве мирно существовали и были лояльны к государству евреи, русские, караимы и многие другие нацменьшинства? Потому что этим нацменьшинствам была предоставлена политика максимального благоприятствования - можно сказать, уважались их национальные чувства, было куплено их "сердце". Так создается, из всех национальностей, народ, уважающий и князя, и государство, которые заботятся об удовлетворении потребностей национальных меньшинств, создают им условия сохранять родительские корни.

Есть ли у литовских политиков, требующих от нацменьшинств "лояльности", концепция такого народа? Есть ли мудрость, говорящая, что лояльность покупается покупкой сердца? Тем, что сильный идет навстречу слабому (85% не демонстрируют силу 5%, а, понимая, что они обладают всей полнотой власти, прислушиваются к просьбам и идут если не на уступки, то хотя бы на компромиссы). Увы, на сегодняшний день господствует мнение, что "лояльность" можно добыть кнутом, а не пряником, демонстрацией силой и высокомерной позицией правящих, "заставить". Тщетные надежды и непонимание элементарной психологии масс. Эффект будет обратным.

Лояльная к государству нация в европейском понимании создается не силовыми методами (эти методы, а не мифические "враждебные государства", и создают потенциальную "пятую колонну"), а путем диалога всех этнических групп, консенсусом. И количество уступок со стороны этнической группы, имеющей подавляющее большинство, должно в этом случае быть несравнимо большим, учитывая более выгодное положение этой группы и наличие у нее власти. Должна ли эта власть быть употреблена для демонстрации силы - или сила в благородстве и мудрости? Это ли не европейский путь?

Надежды и перспективы. Некоторые надежды остаются при ознакомлении с последними высказываниями лидера консерваторов премьера Андрюса Кубилюса. Не знаем, какой мудрый советник писал ему эти речи, но в его устах они звучат вполне обнадеживающе. "Может, и после выборов, может, по каким-то другим причинам в этом выяснении отношений слишком много эмоций, я имею в виду выяснения отношений с литовскими поляками", - отметил в интервью радиостанции Žinių radijas Кубилюс. "Думаю, что мы должны ясно помнить и сказать себе, что Литва - наш общий дом. Иногда в семье бывает и такое, что ругаются, ссорятся, но каждый на своем опыте знает, что в таком случае лучше всем промолчать, а не искать виноватых, поскольку чаще всего вина есть с обеих сторон", - демонстрировал мудрость европейского политика лидер консерваторов. "Думаю, что в Литве у нас есть обязанность и ответственность протянуть руку помощи живущим здесь полякам, говорить с ними, обсуждать решение всех проблем", - сказал премьер-министр (только где эти совместные круглые столы в реальности?).

А вот позиция Кубилюса по маршу 11 Марта. Выступая против коллеги по партии парламентария Гинтараса Сонгайлы, который заступился за "патриотов", Кубилюс сказал: "Когда я слышу, как Гинтарас объясняет, что лозунг "Литва - литовцам" не разжигает рознь, то могу сказать, что я слышал, как он звучит. Это не был писк нескольких юношей, которые затерялись в шествии, это звучало достаточно угрожающе. Я могу сослаться на личное свидетельство. Я не знаю, какие суды и какие аналитики анализируют, что такие призывы не разжигают рознь, я уверен, что они вражду разжигают, и никто мне не сможет доказать ничего другого" (BNS).

Между прочим, именно Кубилюс от имени правительства внес в свое время в контролированный консерваторами Сейм проект закона, который разрешал бы литовским полякам писать свои фамилии на польский, а не на литовский манер. Но обретшее силу праворадикальное крыло его же партии сумело мобилизовать большинство и - в тот день прибытия Леха Качиньского в Вильнюс, за два дня до гибели - отвергнуть проект своего же лидера. А прими Сейм тогда этот закон - отношения с Польшей не начали бы резко ухудшатся, возобновилось бы доверие и появилась бы почва для движения в обратном направлении.

К сожалению, если уж говорить о кухне литовской политической жизни, нынешний глава литовских консерваторов, являющийся, по мнению аналитиков, правоцентристом, не контролирует всю партию. Довольно внушительное ультраправое ее крыло, выразителем чаяний которого в последнее время все чаще выступает борющаяся с Кубилюсом за место председателя "Союза Отчизны - Христианских демократов Литвы" спикер Сейма Ирена Дегутене, отражает, очевидно, точку зрения тех правящих, которым претит идея создания "литовского народа" в европейском его смысле. Точку зрения, которую лучше всего отразили участники марша 11 Марта, прошагавшие под лозунгом "Литва - литовцам!".

В оппозиции тоже звучат трезвые голоса, хотя и слишком уж редко. Например, один из руководителей соцдемов, ныне лидирующих по всем опросам среди партий Литвы, бывший премьер Гедиминас Киркилас в вышеупомянутом интервью газете Lietuvos žinios прямо сказал, что не понимает, зачем нужно было, зная, что отношения с Польшей и так уже на дне, а раздражение достигло критической точки, принять еще и направленный против поляков Закон о просвещении. "В прошлом году я участвовал в конференции Европейского парламента и национальных парламентов. Подошедшие тогда ко мне поляки сказали: "Давайте делать что-нибудь, начнем говорить, потому что наши отношения накаляются". Не думаю, чтобы что-нибудь делалось. Наш министр иностранных дел, кажется, чуть ли не смертельно рассорился со своим коллегой из Польши (...). При наличии такой сложной ситуации еще и приняли новый Закон о просвещении. Чтобы окончательно испортить отношения с Польшей? Кому это выгодно? Ведь стратегическое партнерство Литвы и Польши было нашей силой. Вместе мы действовали в НАТО и в ЕС, дружно высказались за партнерство ЕС с Украиной, Грузией, Молдавией", - вспоминал годы своего премьерства Киркилас.

Также и президент Литвы Даля Грибаускайте, осудившая марш 11 марта, на наш взгляд, достаточно мудро молчит и не ввязывается в прямую полемику с поляками и нацменьшинствами. Хотя, с другой стороны, ее, вчерашнего еврокомиссара, "человека Брюсселя", слово в пользу диалога и именно такого европейского понимания нации - имело бы большое значение. Она также, будучи первым лицом в государстве, могла бы просто созвать у себя круглый стол с участием всех заинтересованных сторон и стать инициатором примирительного диалога (который, с другой стороны, тяжело представим без реальных уступок со стороны власти, которые учитывали бы уязвимость национальных чувств нацменьшинств). Однако ее неожиданная для нацменьшинств, после осуждения марша 11 Марта, поддержка Закона о просвещении говорит о том, что она не рискнула идти против основной массы избирателей (а это - коренные литовцы), которые, похоже, уже заражены расистской по своей сути идеей государства, где есть "нация - хозяин и нации-гости", даже если эти "гости" испокон веков живут на этой земле и к тому же родственны "нации-хозяину" цивилизационно, культурно и даже религиозно. Идеей государства, где есть "господствующая нация" и нации, которые должны "интегрироваться" в "господствующую". А не существовать в гармонии с ней на равных правах в пределах гражданского образования - широко, а не узко понятого литовского народа.

Остается пока неясным, существует ли у самого президента концепция такого народа. Если она существует, то на этот счет должны прозвучать ясные заявления и проведены в жизнь соответствующие инициативы. Укрощены ультраправые деструктивные силы. Противопоставлено их идее "мононационального" государства идея "многонационального" государства с равным правом для нацменьшинств сохранить весь объем своей идущей от предков идентичности, с соответствующим признанием важности государственного языка, воспитанием лояльности к уважающему национальные чувства литовскому государству и живой заинтересованностью культурой друг друга (чего без соответствующих программ и четко поставленных целей не достичь). Возвращена к жизни идея "дружбы народов", идея воспитания вместо ненависти между нациями, чем сегодня усердно занимаются политики и СМИ, - чувства симпатии.

Должно быть выяснено, насколько на самом деле представляет опасность для коренных литовцев продолжение обучения детей местных поляков, русских, белорусов на их родных языках и написание польских фамилий по-польски - насколько на самом деле является "благом" для этих меньшинств (вопреки их воле!) перевод обучения на литовский - а насколько это является мелочным политиканством, сознательной и опасной, пробуждающей дикие национальные инстинкты, игрой с подсознанием, демагогией, пусканием пыли в глаза и средством самовозвышения определенных, стремящихся к "вождизму", политиков праворадикального толка.

Ответственность за ситуацию лежит всегда на власть предержащих, а не на лишенных власти и законодательной инициативы беззащитных меньшинствах, и она зависит от мудрости первых. Хотелось бы надеяться, что так и будет и те, кто имеет власть, поймут и необходимость первыми пойти навстречу и погасить страсти. В этом - перед лицом гораздо более серьезных проблем планетарного характера - заинтересованы все жители Литвы, но также и соседние страны, для которых стабильность соседей является условием их собственного стабильного существования.