Закалённый сказкой: 90-летию "зауральского Николая Островского" посвящается

Сегодня, 7 августа 2014 года, исполнилось бы 90 лет детскому поэту Леониду Куликову, чьё имя для современных детей - увы - "не звучит". Леонид Иванович увековечил себя сказкой "Белочка-умелочка", первые десять строчек которой знало наизусть три поколения Советского Союза.

Становление Куликова как поэта-сказочника началось на моей малой родине - в зауральском селе Половинном, о чём я и хочу сегодня рассказать. Писатель двадцать лет прожил в этой неприметнейшей деревне - с озером-блином посередине, молочностенной церковью, оборудованной под другой "культ" - кинематограф, и роем детворы, народившейся после Великой Отечественной войны.

В семнадцать лет Лёня стал инвалидом (рассказывали, что в Гатчине мальчик прыгал на лыжах с трамплина, упал и повредил позвоночник). Подвижными остались только руки. Его возили по Половинному на четырёхколёсной тележке, смастерённой из жердей и дощечек. Поэта катали и взрослые, и ребятня, в том числе моя мать - тогда 12-летняя девочка. "Он нам, половинским детям, первым прочитал свою "Белочку-умелочку", - вспоминает мама. - Нас собрали в классе, его занесли на самодельных носилках...".

Не только для деревенских школьников Куликов стал поистине окном в большой послевоенный мир. "Благодаря" Леониду, половинцы впервые увидели самолёт. Кукурузник из Кургана несколько раз забирал на лечение юного пациента, садясь зимой прямо на заледеневшее озеро.

К 30-ти годам половинец Леонид Куликов становится достаточно известным в Союзе детским поэтом, печатаясь сначала в "Пионерской правде", а затем в Детгизе. Переписывается с Сергеем Михалковым и Агнией Барто. Учитель истории Половинской школы Николай Черкасов нашёл в Курганском архиве эту трогательную переписку.

"Уважаемый товарищ Куликов! - пишет, к примеру, Барто. - Извините, что так долго не отвечала Вам. Ваше письмо случайно попало в другую квартиру нашего дома и там пролежало до последнего времени. Мне кажется, Вы правильно сократили строфу в стихотворении "Сын лётчика". В последнем варианте стихи звучат сильнее. Желаю Вам всего самого хорошего. Сердечный привет".

Автор гимна СССР, как и подобает, требователен: "Уважаемый товарищ Куликов! Уезжал из Москвы и потому не мог Вам быстро ответить. За книжки большое спасибо. Что касается сказки, то она сыровата ещё и длинновата. Много глагольных рифм. Потом мне кажется, что современную сказку надо бы писать не тем, старым размером Ершова, а поискать чего-нибудь посвежее в смысле интонации. Я сам сейчас об этом много думаю. Желаю Вам успеха в работе, творческих сил".

Куликов жил с мамой, которая сначала работала учителем истории в Половинской школе, а затем стала её директором. Безусловно, Антонина Семёновна - "капелька России", как он поэтически её называл - стала главным вдохновителем прикованного к постели, а значит, по логике послевоенного времени, пропащего человека. Пробивная, рассказывают, была женщина, вся в своего отца - Семёна Воронина (вот уж повезло Тоне на "птичьи" фамилии), который стал одним из первых рабочих депутатов III Государственной Думы, бурлящей при Столыпине.

В начале 60-х годов семья переехали в Курган, который принял Куликова как родного и вскоре он превратился в своего, курганского Николая Островского, также в своё время прикованного к постели. Только не "закалённого сталью", а насыщенного сказочной добротой. К тому времени всесоюзная фирма "Мелодия" выпустила пластинки с записью его стихов, а тираж куликовских книг достиг 2 миллионов экземпляров, в том числе переводы сказок на украинский и литовский языки. И всё также его мигом окружали дети, когда дядя Лёня на своей коляске "выезжал" во двор из дома № 62 на улице Гоголя.

...Леонид Иванович умер 7 сентября 1980 года в возрасте 56 лет. Курганский поэт, эссеист Александр Салангин, творящий ныне в Москве, вспоминает: "Помню сентябрьский день в самом начале второго моего учебного года: вместо очередного урока 32-я школа (нынешняя 57-я гимназия) почти в полном составе спешит в сторону ДК машиностроителей, что в паре кварталов - все сорвались стихийно, без учителей. Бегу и я в толпе одноклассников, успеваем к выносу тела после гражданской панихиды, продвигаемся к гробу в гудящей толпе слов: "Куликов", "умер" и - понятное мне - "Белочка-умелочка".

Сегодня Салангин убеждён: "Треть века спустя школьник катастрофически далёк не только от светлой и простой поэзии Леонида Куликова - ему и Пушкин-то давно чужой. Время миллионных тиражей стихотворных книг ушло вместе со страной и эпохой. Но высокий смысл поэзии удержат на должной высоте даже эти малые крупицы памяти о главном стихотворце Зауралья".

С таким мнением согласен курганский литературный критик Владимир Олейник: "Леонид Куликов стал для курганцев введением в детскую литературу. Человеком-легендой, который создавал из слов сказочный мир. И при этом - зримым и осязаемым. Он был рядом. Жил на соседней улице. Его можно было увидеть во дворе дома по Гоголя. Он никогда не был один - всегда окружали дети и ещё кто-то. Было в нём притяжение человеческого обаяния и силы духа".

Курганский художник Юрий Прожога в разговоре со мной заметил, что "детскость" Куликова звучала не только в стихах для самых маленьких, но и в другой, "взрослой" поэзии:

"Что такое зауралец,

скажет вам любой земляк:

- Левым боком я уралец,

правым боком сибиряк...".

"Это задор ребёнка, коим и оставался наш Леонид Иванович", - говорит Прожога.

От себя добавлю. Дорогие папы и мамы! Не дайте сказке уйти в забвение. Прочитайте (перечитайте) сегодня своему ребёнку "Белочку-умелочку", "Как ёжик стал колючим" или "Торопея".