Ирина Чурова — «бабуля-огонь!»

В Петербурге сегодня проживает 1 млн 294 тысячи пенсионеров — 24,9 процентов от общей численности населения города. 313 человек прожили более 100 лет, а 20 тыс. человек — более 80 (данные комитета по социальной политике Санкт-Петербурга).

Среди них — Ирина Владимировна Чурова (в девичестве Брежнева), которой на днях «стукнет» 90, но она помнит, бережно хранит и «с огоньком» рассказывает семейные легенды. Дочь генерала, «золотая молодежь Москвы», Ирина Владимировна всю жизнь проработала в детских издательствах и прожила на два города — между Москвой и Ленинградом.

«Что за праздник — день пожилого человека (1 октября — прим. ред.), честное слово!» — говорит она, когда корреспондент ИА попробовал ее с этим поздравить. По мнению Ирины Владимировны, праздники должны быть молодыми, звонкими, яркими, как детские книжки, которые она много лет читала и выпускала в свет, служа в «Детгизе» и «Молодой Гвардии».

«Бабуля у нас — огонь! — говорит внучка Маша. — Простор любит, недавно на Финский залив её на днях возили на воду смотреть — волны редкость, зато — раздолье».

Род старинный

Этот старинный род происходит из давным-давно обрусевших татарских мурз, принявших православие еще при Иване Грозном. «Считаю себя девятым поколением, сын мой Володя (председатель ЦИК РФ) обращался в архивы и проследил последовательность, начиная со стародавнего времени — татаро-монгольского ига. По мужской линии предки — преимущественно военные. Взять хоть ближайших: дед — полковник, прадед — подполковник, а отец — генерал, — перечисляет она. — И ещё были генералы…» Отец, Владимир Иосифович Брежнев, на фронте во время Второй мировой войны получил неформальное звание «генерал Прорыв». На участке фронта, куда он приезжал, сразу происходил прорыв — наши войска гнали врага.

«Да и по женской линии — сплошь генеральши, если говорить о характере», — улыбается.

У Ирины Владимировны двое детей: сын Володя — очень способный с детства, и дочь Катя — замечательная и умная. Внуков — трое. «Больше не надо, иначе дети будут ссорится», — пошутила она.

Для неё все они просто дети, и «неважно, кого выбирают, где работают — важно, чем интересуются»: вот Володя — историей, и это похвально».

Ирина родилась 5 октября 1925 года в Ростове-на Дону, где жили бабушка с дедушкой. «Родители мои были изумительными, дивными людьми: и красивые, и умные, и талантливые. Она — студентка, он — кадет, красавица и красавец — так в свое время и познакомились на каком-то званом вечере. Таких родителей, по — моему, и в природе больше не существует, — рассказывает. — Сохранилась фотография — восьмимесячная сижу на столе, но тогда уже умела ходить. Мама с папой, бабушка с дедушкой — все в сборе. Другой такой фотографии в семье нет. Это последний снимок с дедушкой — он вскоре умер от рака».

А занимался дед редким делом — разведением птиц, причем не домашних — диких, и был у него богатый птичник — «крикливый, шумный, как всё человечество».

Обоих дедов Ирины звали одинаково — Георгиями Георгиевичами — победоносцами. Самые тёплые воспоминания остались у Ирины Владимировны о бабушке — Прасковье Ивановне. «О ней могу рассказывать часами и днями, — признается. — Прасковья Ивановна была портнихой, о её мастерстве знали все. А сама-то была красавица — залюбуешься. Помню снимок, на котором она в очень нарядном, выходном, но, вместе с тем, строгом платье. Ничего не скажешь, любила красивое и строгое. Изумительно шила и перешивала волшебно: платья старые превращала в новые, как в сказке. У неё была знаменитая швейная машинка «Зингер», которая и шёлк и драп могла строчить одной и той же иглой. До сих пор стоит в нашем московском доме».

Генерал «Прорыв «

Отец, Владимир Иосифович Брежнев, был человеком добрым, внимательным, отважным. Нельзя было иначе, если учесть, что в судьбах родных для Ирины людей случались и взлёты, и падения, «и сума, и тюрьма»…

Родился он 27 февраля (12 марта по новому стилю) 1897 в крепости Двинск, в 1906 году поступил во 2-й московский императора Николая I кадетский корпус и окончил его в 1913 году вице-унтер-офицером. Жену он встретил в Ростове-на-Дону, куда прибыл по долгу службы, а другие приезжали за невестами — очень уж красивые там жили женщины.

Отдельная страница его биографии Владимира Иосифовича — Улан-Уде (Монголия), где ему было предложено принять под командование два полка — кавалерийский и артиллерийский — хотя бы на две недели, до прибытия нового командира. Он сказал, что не может принять оба сразу, отшутился, мол, «не учился кобылам хвосты завивать, и потому, скорей, не возьму кавалерию».

«Когда прибыл тот самый новый командир — Рокоссовский — папа ему заявил: «Лучше не подходи, иначе драться буду, потому что твои кобылы — наказание божье!» — вспоминает Ирина Влдаимировна. — Помирились, посмеялись, а после дружили долгие годы и часто Рокоссовский бывал у нас дома, хотя пути тогда разошлись: папу послали на Украину, а Рокоссовского — в Польшу».

И повсюду семья следовала за Владимиром Иосифовичем. Как-то на Украине маленькая Ирина, увидев отца, всплеснула руками и запричитала: «Мы таби ждалы-ждалы, а ты ни ихал». Папа пришел в ужас: «Что вы с ребенком сделали?» А мама ответила: «Живем ведь среди украинцев, пусть учится, лишним украинский язык не будет».

Несмотря на боевые заслуги, в феврале 1939 году Брежнева арестовали, по ст. 43 п. «б». Срок отбывал в Рязанской тюрьме, вышел в марте 1940 года. «Тогда вернули все награды, за исключением одной — медали «20 лет РКК». Он это очень тяжело переживал до тех пор, пока ему не выдали вновь изготовленную. И был счастлив, потому что это была действительно заслуженная медаль. Двадцать лет он прослужил в Красной Армии под началом Константина Константиновича Рокоссовского. А мама всю Рязань подняла, когда добивалась его освобождения. Она всем говорила: «Владимир никогда не был предателем, он честный, порядочный человек. Вы не смеете его оклеветать!» Она так умела подойти к человеку, что никто не мог ей ни в чем отказать. И к отцу окружающие относились положительно, — рассказывает Ирина Владимировна. — Приходила она к нему в тюрьму, а надзиратели ей: «У твоего мужика сапоги сносились, почини» или «У твоего мужика курево кончилось, ты купи». Приходит в другой раз: «У твоего мужика голова болит, подушку ему принеси». Эта подушечка до сих пор у нас дома лежит».

«22 июня 1941 года, папа написал рапорт и направлен на Ленинградский фронт. Было у него, в начале войны — полковника, а с 1943 года — генерала, в помощниках два Федора, которые и прошли с ним через всю Великую Отечественную».

Детство

«Мама — Варвара Георгиевна Брежнева (в девичестве — Соколова) — в своё время окончила три курса юридического факультета, но отец её из университета «забрал», и она согласилась, потому что отца очень любила. И увёз он её ни куда-нибудь — в Рязань. Этот удивительный город не перенаселён — в нём свободно дышится. Я там прожила десять лет. В детстве меня очень баловали, — вспоминает Ирина Владимировна. — Ни в чем отказа не было ни мне, ни младшей сестре Славе».

Семью в начале Великой Отечественной войны отправили в эвакуацию в Челябинск. «Прибывшие, по большей части, работали на Челябинском тракторном заводе, а я пошла в госпиталь. Когда наступили холода, особенно «отличилась» бабушка Прасковья Ивановна — героический человек. Бросила всё, из Москвы подалась в Челябинск, повезла нам теплые вещи. Только настоящие бабушки на такое способны!» — уверена Ирина Владимировна.

«Семья была удивительно дружной, — не без гордости говорит она. — Родители жили душа в душу до последнего дня и умерли уже старенькими. В жизни не встречала другую такую пару, чтобы так берегли и любили друг друга».

Физмат или театр?

Значительная часть жизни Ирины Владимировны связана с Москвой, куда семья вернулась из эвакуации в 1946 году. В доме, построенном Карбюзье, на Смоленской набережной они жили на девятом этаже. Переехали, потому что в Рязани не было артиллерийских должностей.

«Для того чтобы понять, что такое университет, надо поступить туда, проучиться, а потом написать роман», — считает Ирина Владимировна .

Папа готовил дочь на физико-математический факультет, а она готовилась к театральной карьере. «Интересы у нас не совпали , — смеётся Ирина Владимировна. — Я ходила на занятия в студию при МХАТе, куда меня без проблем приняли — тогда принимали всех. Параллельно занималась математикой, училась в знаменитой московской «бауманке». Через полтора года примерно я сказала папе, что от геометрического черчения у меня глаза портятся, на этом и завершилось мое высшее математическое образование».

Отец понял дочь, он обладал не только незаурядными математическими и художественными способности, но и театр любил всей душой. «В московском театре Ленсовета на стене красовался барельеф — выполненная им выразительная кисть руки» — рассказывает Ирина Владимировна.

И все же театральной карьере Ирины не суждено было состояться. Она окончила филологический факультет Московского университета. «Это стало моей любовью — искренней и всеобъемлющей. Я любила литературу, театр, музыку, и потому чувствовала себя на филологическом прекрасно. Кстати, в университетском театре мне довелось играть тургеневскую барышню».

Недавно в Москве была встреча выпускников, из своего курса Ирина Владимировна осталась одна. «Что делать, время не ждёт — уходят близкие и знакомые люди, лет — то ведь мне немало».

Геодезист «Дороги жизни»

Муж Ирины Владимировны — Евгений Петрович Чуров, также как и её отец был человеком смелым, с неординарной судьбой. Родился весной 1918 года в Башкирии, между Туймазами и Белебеем, на берегу реки Кидаш. В 1919-м его отец погиб на Восточном фронте Гражданской войны, вскоре умерла и мать. В июне 1940 года Евгений Петрович окончил военно-морское училище в Ленинграде, его, молодого гидрографа, направили в Ладожскую флотилию, на берегах Невы они и познакомились.

«Дорогу жизни прокладывал, как все мужчины в роду был не робкого десятка и семью любил очень», — говорит Ирина Владимировна.

В Музее Дороги жизни висит его фотография. Туда его близкие отдали прибор для колки льда, разные измерительные приборы. А корабельные инструменты передали музею на площади Победы.

«Детгиз» и «Молодая Гвардия»

«Помню первое послевоенное всесоюзное совещание молодых писателей в московском Доме литераторов. Смотрю, стоит длинный дядя, прямо-таки Дядя Степа-великан. «Брежнева, Брежнева, иди сюда!» «Вы меня?» — спрашиваю. «Если ты — Брежнева, то да. Я — Сергей Владимирович Михалков. Ты ведь руководишь этим совещанием?». Я открестилась: «Нет, я ответственный редактор «Детгиза». «Да ладно», — заулыбался, и предложил покинуть собрание. Мы ходили по улицам, беседовали. Он заикался, и я невольно начала передразнивать. Похлопал меня по спине: «Ничего, не смущайся, ты не одна этим больна. Многие меня передразнивают… Так познакомились, и началась наша дружба» — тепло вспоминает об их знакомстве Ирина Владимировна.

«Душа, а не человек — Расул Гамзатов. Внешне неказистый, но это не имеет никакого значения, — вспоминает Ирина Владимировна. — То, что в его строчках, надо прочувствовать, они кровью написаны».

В издательствах детской литературы, как в Москве, так и в Петербурге, работы всегда было много. «Было много хорошей литературы, но было очень много дерьма. Очень хорошо помню «страшную» комнату, от пола до потолка заполненную «самотеком», — все приходилось читать… Когда только начинала разбирать «самотек» в Ленинграде, познакомилась с Даниилом Граниным — он меня подбадривал, помогал. По выходным мы часто навещали его в Комарово. Общаться с ним было одно удовольствие.

Да, были, были кавалеры… а я до сих пор люблю детские книжки старых мастеров — Маршака и Чуковского. Они замечательные. Правда, про нынешних авторов не скажу — не знаю: так начиталась за жизнь, что уже не могу, да и слепа стала».

… Узнав о намерении внучки забрать её из петербургского госпиталя ветеранов войны на празднование 90-летия, Ирина Владимировна покачала головой: «Юбилей — юбилеем, но я-то — развалина». «Будешь танцевать, бабуля, в кресле, чем плохо? — настаивает Маша. — Все соберутся, будут хорошие слова говорить». «Это мне каждый день говорят, потому как плохого людям не делала, — отозвалась юбилярша. — Дурное, конечно, было. Но больше хорошего».

Евгения Дылева.