Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье?

Как ни очевидна нам сейчас некоторая наивность и заведомая провальность восстания декабристов, главное для нас и для России — в другом. Декабристы впервые показали пример массового героизма и самоотречения образованной элиты — интеллигенции по-современному — ради блага народа и дали этим пример и урок будущим поколениям.

К сожалению, этот урок был быстро позабыт — и интеллигенция в большинстве своем равнодушно бросила народ на произвол судьбы в 1917-м, а потом еще более равнодушно — в 1991-м. Именно этому предательству образованных элит мы обязаны глобальным поражением и Российской Империи, и Советского Союза.

Но пример декабристов продолжает светить нам и оставляет надежду, что следующие поколения все же воспримут урок.

Восстание декабристов — самый первый день николаевской эпохи, одна из самых ярких страниц истории России.

Николай II (Палкин), получивший впоследствии еще одну точную характеристику от современников — «много прапорщика и немного Петра Великого», — официально наследником престола не был. Сразу после кончины Александра I в Таганроге войска, власти и сам Николай присягают на верность Константину. Даже успевают отчеканить монету с профилем нового государя. Сам же Константин, находясь в Польше, не имеет намерения покидать насиженное место, боится участи батюшки, и присягает брату Николаю. Дело в том, что разведясь с первой женой — немецкой принцессой, Константин сошелся с простой польской дворянкой из хорошего рода, но о том, чтобы сделать ее императрицей, не могло идти и речи.

Благодаря всем этим событиям и появилась шутка конца 1825 года — «Корону подносят как чай, а никто не хочет». Наконец, Николай решается принять власть, и на 14 декабря назначают «переприсягу».

Для членов тайных дворянских обществ междуцарствие — идеальное время для выступления. Перед 14 декабря шумело и бурлило собрание заговорщиков на квартире Рылеева: «Если мы ничего не предпримем, то заслужим во всей силе имя подлецов», «Или ляжем на месте, или принудим сенат подписать конституцию», «Умрем! Ах, как славно мы умрем!», «Тактика революции заключается в слове «дерзай»!».

Декабристы вывели первые силы на Сенатскую площадь в 11 часов утра — они стали в каре, чтобы помешать сенаторам присягнуть новому императору, но штука была в том, что сенаторы уже приезжали — успели присягнуть рано утром, и разъехались восвояси еще в 8 утра.

Свергнуть помазанника божьего помешал еще ряд обстоятельств: Александр Якубович в самых решительный момент отказался вести, как это планировалось, гвардейский морской экипаж на штурм Зимнего; назначенный цареубийцей Каховский не стал стрелять в царя, хотя и стрелял в петербургского генерал-губернатора Милорадовича и смертельно его ранил; а руководитель восстания князь Трубецкой вообще без предупреждения не явился на площадь. Изначально план был таков — заставить не присягнувших сенаторов подписать манифест «Русскому народу», в котором шла речь о низложении самодержавия и отмене крепостного права. Как поступить в новых обстоятельствах при таком цейтноте, не знал никто.

3000 восставших солдат окружены со всех сторон 13 000 верных Николаю войск. Николай объезжает на коне Исаакиевский собор, посылает переговорщиков к мятежникам, эти переговоры заканчиваются безрезультатно. Николай потом будет говорить брату: «Самое странное в той истории — это то, что нас с тобой тогда не пристрелили».

Ситуация, в которой у всех нервы наголо и напряжены до предела в течение целого дня, не могла закончиться благоразумно — «караул устал». С наступлением сумерек был открыт огонь, было убито около трехсот повстанцев и до тысячи горожан из толпы. Бестужев потом напишет: «В промежутках между выстрелами можно было услышать, как кипящая кровь струилась по мостовой, растопляя снег».

Пестель отзывался потом о восстании: «Ознакомили умы с революциями с возможностями и удобностями оные производить».

Дворяне неуклюже разошлись с официальным курсом государства. Справедливость, по мнению прогрессивного дворянства, была нарушена сразу после Отечественной войны: Народ-освободитель не получил заслуженной свободы. Избавляясь от тирана, как-то нелогично было возвращаться в уютную клетку крепостного права и абсолютизма. Увидев стандарты и блага жизни в Европе, и простой люд, и дворянство осознали невозможность дальнейшего закрепощения, неправильность и несправедливость такого уклада жизни.

8 князей, три графа и бесчисленное количество «рядовых» дворян считало, что государственных строй заслуживает насильственного изменения и необходимо даровать народу волю и половину пахотной земли. Осуществят это только через полвека — и то не полностью и не везде.

Ревизионная комиссия, под руководством Сперанского, проверив деятельность следствия и рассмотрев дела всех подсудимых, выработала 11 разрядов преступлений, поставив пятерых подсудимых, по тяжести вины, вне разрядов — приговорены к смертной казни Кондратий Рылеев, Павел Пестель, Пётр Каховский, Михаил Бестужев-Рюмин, Сергей Муравьёв-Апостол. Всего к следствию было привлечено 579 человек, признаны виновными — 287.

Нижние чины помилованы, четвертование заменено виселицей и вечной каторгой. В России к тому моменту не казнили полвека — со времен казни Пугачева. При осуществлении приговора трое рухнули с плахи — не выдержали веревки. Но вопреки обычаю их казнят вторично, а тела закапывают в известке — дабы растворить останки. А.С. Пушкин, узнав о событиях, нарисовал профили повешенных и подписал рисунок: «И я бы мог».

120 человек сосланы на каторгу. За двенадцатью поехали жены. Ни один из репрессированных не опустился и не спился. Сосланные вели хозяйство и даже выращивали в тайге виноград. Ровно через 30 лет всех выживших простит и амнистирует следующий царь — Александр II.