«Она знала всё о летных маневрах блокадного времени»

Инне Павловне Пащенко (в девичестве Костецкой) — 91 год. Сентябрь для неё — особенный месяц — время воспоминаний об ушедших близких, о том, что происходило много десятилетий назад. Особо значимо восьмое число — День памяти жертв блокады. В беседе с корреспондентом ИА REGNUM она вспомнила родные имена, светлые и трагические моменты своей жизни.

У родных Инны Павловны в невоенное время были разные предпочтения: печное дело даже во дворцах, работа на железной дороге, шитьё изящных дамских шляпок, игра на кларнете в оркестре Мариинского театра и прочие занятия. Войны «путали карты», ставили на тонкую грань между жизнью и смертью…

Родилась Инна 15 января 1924 года, можно сказать, в Петрограде, но все равно в метрике написали, что в Ленинграде, потому что запись делалась вскоре после смерти Ленина. Семья жила тогда на Лермонтовском проспекте.

Её близкие — люди с трудными судьбами. Прадед, которого хорошо помнит, Павел Степанов, был печником. На станциях ставил изразцовые печи (и сегодня такую печь можно увидеть в Парголово), слыл таким исключительным мастером, что слава о нём докатилась до коменданта Зимнего дворца в Петербурге. Тогда-то его и отправили в царские апартаменты ремонтировать печи, чтобы не дымили — содержались в красоте и порядке.

Было у прадеда трое детей: два сына и дочка. Сыновей взяли в Институт путей сообщения на полное государственное обеспечение. Один из них, Александр, работал старшим мастером (по нынешнему понятию — главным инженером) на Балтийской железной дороге. Второго сына Ивана послали строить Турксиб, где тот погиб.

Ещё один Иннин дед Александр получил музыкальное образование, играл на корнете в оркестре Мариинского театра. А бабушка Елизавета, очень близкий ей человек, окончила гимназию, и затем получила образование, дающее право открыть швейный салон — мастерить и шить бабуля умела всё — от туфель до шляп.

Отец Инны — Павел во время Гражданской войны служил в Первой конной у Буденого начальником передвижения войск. Позже учился в Академии легкой и тяжелой промышленности, в то время располагавшейся в Мариинском дворце, а затем работал директором Текстильной фабрики. Во время Великой Отечественной войны его взяли в железнодорожные войска, закончил он её подполковником.

После выпускного накануне войны

21 июня у шестнадцатилетней Инны был выпускной вечер, а 22-го началась война. «Всю ночь мы гуляли, около полудня проснулась и поздно сели завтракать. Тогда и услышали известную речь Молотова», — вспоминает Инна Павловна.

С первых дней войны вместе со сверстниками работала на строительстве оборонительных укреплений, готовили свои прежние школьные классы (до революции это была гимназия, здание высокое, с просторными кабинетами, в помещении библиотека до революции находился храм).

Инне представилась возможность уехать в эвакуацию вместе с детьми Кировского завода. Даже на вокзал её проводила мама (Антонина). Дочь постояла-подумала и заявила: «Я никуда не поеду», а мама сказала: «Дело твоё».

Вскоре Инна пришла на работу в собес. Принимала заявления от родных погибших, ходила по домам выяснять, живы ли люди. «И в самое тяжелое время социальная работа продолжалась. Иногда из армии приходили письма с просьбой проверить, живы ли родные. Мародерство в городе было, но всё-таки в основном люди помогали друг другу, иначе вряд ли бы выстоял город, — рассказывает Инна Павловна. — В то время фраза на плакате: «Враг будет разбит — Победа будет за нами» была не лозунгом, а убеждением. Помнится и такой плакат: «А что ты сделал для фронта?».

«На передовой, в районе нынешнего аэропорта Пулково видели немцев, когда ездили к нашим бойцам, возили конверты, бумагу для писем, теплые носки и шарфы, — вспоминает она. — Случалось, на крышах дома, где жили, тушили «зажигалки». Как-то я пришла без сил с многочасовой работы, началась бомбежка, и я впервые не пошла на крышу. Бомба попала в наш дом, он наполнился густой черной пылью. Дедушка сидел на гладильной доске в коридоре, его приподняло взрывной волной, с тяжелого крюка сорвалась дверь — мы чудом выжили. Тогда погибло много людей — видела обгоревшие, черные, как головешка, тела».

В 1942 году её по призыву отправили на работу в секретную часть организованного тогда Штаба 13-й воздушной Армии. Ведала документами. Пять печатей ставилось на каждый — сургуча не было, вместо него пользовались асфальтом — «Сволочная работа! Даже носы у нас были грязными. Документы, документы и документы сутками — ни минуты свободной».

Часто пешком приходилось ходить по блокадному городу с Лермонтовского проспекта на Петроградку. Даже в суровую зиму, когда мороз до минус сорока градусов.

Блокадный город

«Петербургские барышни — особая «статья». В мирное время мы платков не носили — в шляпках, легких ботах ходили. Шарфы завязывали кокетливо, «уголком». Помню, как несколько раз меня посылали в архив, я нашла там рваные валенки практически без подошвы. Попросила, и мне их отдали. Бабушка смастерила подошву из старого пальто и на валенки мы натянули калоши. Так и носила», — смеётся Инна Павловна.

В Ленинграде, действительно, многие семьи практически не имели теплой одежды. Не то, что в деревне, где с гвоздя в сенях можно было снять теплый тулуп, а под вешалкой традиционно ждали хозяев кирзовые сапоги и валенки.

«До сих пор чувствую себя виноватой, — вздыхает Инна Павловна. — Когда дед Саша (музыкант в мирное время) принес клей и собирался его варить, я сказала: «Дедушка, не надо, кишки склеятся». Он не стал, и буквально через день, 13 марта 1942 года, умер. Мы с мамой хотели похоронить его на Митрофаньевском кладбище. Бабушка, которая тогда не могла ходить, воспротивилась: «Не ходите, убьют!» Мы обмыли, одели в чистое дедушку, завернули в простынь, которую зашили и отвезли в морг возле моей школы. Я думала, что никогда не узнаю, где его похоронили — ходили обычно к блокадному мемориалу на Серафимовском кладбище, где у семьи «отеческие могилы», но в 2012 году, когда у нас была встреча с Путиным, рассказала о том, что неизвестно, где лежит дедушка. По архивным документам нашли его на Пискаревском кладбище.

Когда в 1943 году шли ожесточенные бои за Ленинград, вспоминает Инна Павловна, по берегу Ладоги был пущен поезд, везли из Ленинграда детей, и хотя на вагонах были кресты, вражеские самолеты их разбомбили. «Помня это, никогда не приму рассуждения тех, кто сегодня заявляет, что надо было сдать Ленинград врагу», — говорит она.

Позже, когда вслед за наступающими войсками, оказались в Эстонии, ей довелось побывать в красивейшем в мирное время месте (в районе курорта Клооге), где в то время находился лагерь смерти. Его незадолго до того покинули фашисты. «От порядка, который там увидела, стало жутко: отдельно лежат коронки с серебряными зубами, отдельно — с золотыми, вещи — тоже разложены аккуратно — шерстяные, хлопок… Там сотни людей погибли: их травили газом, складывали в штабеля, а в середину вставляли ствол сосны — вокруг был красивейший сосновый бор, и жгли. В живых нашли только шестерых».

Лётчик — истребитель

С будущим мужем, героем Халхин-Гола и Хасана, а затем и Великой Отечественной войны, летчиком-истребителем, мастером «слепой посадки», капитаном Иваном Пащенко сержант Инна Костецкая познакомилась в 1944 году. Была в зоне постоянного базирования, а «летуны» приезжали оформлять документы. Пришла обедать, увидела двух летчиков. Подходит один, до того ей знакомый, и говорит: «С тобой тут хотят познакомиться». «Пусть знакомится, жалко что ли», — ответила. Потом узнала, что когда он меня увидел, сказал: «Будет моей женой».

Ещё до знакомства с ней он попал «в переплет» — его самолет был сбит на Карельском перешейке, когда он сражался в небе с шестью самолетами противника. Чудом выжил, мародеры с него сняли одежду, забрали документы. А в авиации принято искать пропавших. Живых или мертвых, но надо отыскать. Нашли. Его нашли без документов в полевом госпитале, а далее перевели на лечение в госпиталь на Исаакиевской площади, а потом долгое время лечился…

Поженились они после войны, которую он закончил командиром полка, было это 9 сентября.

Много лет потом они прожили вместе. Был он человеком хорошо воспитанным, обходительным. Интересно, что ещё в летном училище курсантов учили не только полету, но и этикету: есть, пользуясь ножом и вилкой, правильной осанке, четкому, красивому письму… Отправляя летчиков в увольнение, старшина проверял, чтобы в кармане у лётчика было два чистых носовых платка: один для себя, а второй, надушенный — для барышни.

Много лет потом они прожили вместе — он был старше на восемь лет, 1916 года рождения.

Бабушку целовал Путин

В январе 2012 года, когда отмечается знаменательная дата — День прорыва блокады её неожиданно пригласили на встречу с Путиным. Прислали «шикарную машину», на которой её привезли к месту встречи: «Дважды Путин меня целовал в щеку. Обсуждали проблемы. Он в основном слушал, а я говорила о том, как сложно родным умерших блокадников — как неподъемно дороги похороны, — рассказала и добавила, что беспокоит дороговизна медицинских услуг, а если дают компенсацию, то сумма её, как правило, мягко говоря, неадекватна».

Инна Павловна — больше 20 лет председательствует в Совете ветеранов 13-й воздушной армии, у неё три медали за ветеранскую работу, которую выполняла совершенно бесплатно. В этом году получила четвертую — «За развитие ветеранского движения». Эти награды прибавились к многочисленным, боевым. Было в организации почти 500 человек, а сейчас осталось 26, и все — лежачие.

Ближний круг

Рядом с Инной Павловной близкие. Прежде всего, дочка Ирина Толстикова (кандидат философских наук, заведующая кафедрой социальных и гуманитарных наук Университета ИТМО) и внучка Анна Толстикова (сотрудник комитета по внешним связям Ленинградской области). Вместе они хорошо смотрятся: бабушка, дочь и внучка. Ну, а в общей сложности, внучек у неё — три. «Внучки названы именами императриц (Елизавета, Екатерина и Анна), что льстит мне», — улыбается Инна Павловна.

Семья у них крепкая, и бабушка жалеет людей, оставшихся в силу разных обстоятельств одинокими. Например, одна из её ближайших подруг, легендарная летчица Ольга Лисикова, в 1944 году посадившая самолет буквально на «пятачок» посреди болота и спасшая американцев, закончила свои дни в доме-интернате.

Спасенные американские летчики тогда, в сорок четвертом, выстроились в шеренгу и заявили: «Когда тебе будет плохо, Ольга, наша Америка встанет за тебя!» До 92 лет у неё, видимо, все было нормально, а когда стало плохо, умудрилась из интерната позвонить в американское посольство и к ней с шикарным букетом цветов приезжал консул. Дочь, безбедно живущая в Германии, даже не приехала к легендарной маме на похороны…

Ближний круг Инны Павловны Пащенко принципиально иной — это внимательные, заботливые люди. После интервью внучка Аня попросила запись беседы с бабушкой. Объяснила просто: «Для семейного архива».

Евгения Дылева

Справка ИА REGNUM

По данным петербургского комитета по социальной политике, сегодня в Петербурге насчитывается около 116 тысяч блокадников. Награжденных медалью «За оборону Ленинграда» — чуть более 11 тысяч, а знаком «Жителю блокадного Ленинграда» — 104 тыс.

Для сравнения: ровно два года назад в городе насчитывалось несколько более 137 тыс. блокадников. Награжденных медалью «За оборону Ленинграда» — около 18 тыс., знаком «Жителю блокадного Ленинграда», — около 120 тыс. человек.

В общей сложности число блокадников уменьшилось примерно на 21 тыс. человек.

8 сентября — День памяти жертв блокады Ленинграда. В этот день вражеские силы гитлеровской Германии в 1941 году достигли берегов Ладоги и Ленинград оказался в кольце. В январе 1944 года войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов окончательно освободили город, 27 числа в честь одержанной победы прогремел салют.

Блокада продолжалась 872 дня, число погибших ленинградцев точно никто назвать не может, историки называют цифры от 400 тысяч до 1,5 миллионов человек.