Денис Нагибин: Когда начался Майдан, мы сочувствовали, переживали. Потом начались события в Крыму, мы собирались поехать туда, но тогда финансовая ситуация у нас была не очень хорошая и не получилось съездить помочь нашим. А тут всё так сложилось, что мы всё-таки нашли деньги на поездку. Изначально у нас была гуманитарная цель, то есть помочь людям. Мы собрали вещи, я свои личные 200 тысяч рублей потратил на покупку детской тёплой одежды. Это было в январе. Люди нам помогали: приносили вещи, нашёлся человек, который не побоялся нас на машине туда доставить. Он с нами ездит в Донецк, но мы не будем его называть, потому что у человека семья и не хотелось бы его подставлять. Когда мы приехали первый раз в Донецк, мы сказали, что хотим увидеть реалии войны, и нас привезли в детский ожоговый центр. Там лежат дети с ожогами от фосфорных снарядов. Это когда попадает кусочек фосфора на кожу и он не тухнет. То есть проникает внутрь и горит там, получаются такие глубокие ямы на коже. Это всё очень сложно заживает, если вообще человек заживает. Мы как только увидели этих детей с оторванными руками, ногами, с ожогами, после этого просто пошли и записались в батальон.

Александр Смирнов: Потому что мы настоящие офицеры и настоящие патриоты. Мы не можем так просто сидеть, сложа руки. Наша миссия – это помощь людям, которые находятся на оккупируемых нацистами землях. Вторая наша задача — это не допустить аналогичных событий здесь, у нас на земле. Мы всячески будем бороться с «оранжевыми проявлениями». Мы поддерживаем, как и многие наши соотечественники, нашего президента Путина.

Денис Нагибин: В Донецке до передовой можно на трамвае за 15 минут доехать, то есть центр более менее целый, а окраины разрушены вообще «в хлам». Люди работают, делают своё дело, ты садишься на трамвай, едешь на передовую и всё. В январе мы там были недели две. Мы так и приезжаем на какое-то время, выполняем поставленные задачи и уезжаем. Уже три раза так ездили. Нас определили в бригаду специального назначения «Восток». Это подразделение закреплено за аэропортом, за нами — оборона этого старого терминала. Но не только аэропорт у нас, вообще большой фронт бригада «держит».Мы когда увидели, как воюют ребята, тогда и решили, что будем помогать армии. У них там кто-то вообще в спортивной форме воюет. Оружие есть, трофейное. Но тоже такие стволы, к примеру, у Саши автомат был старый.

Денис Нагибин: В Донецке до передовой можно на трамвае за 15 минут доехать, то есть центр более менее целый, а окраины разрушены вообще «в хлам». Люди работают, делают своё дело, ты садишься на трамвай, едешь на передовую и всё. В январе мы там были недели две. Мы так и приезжаем на какое-то время, выполняем поставленные задачи и уезжаем. Уже три раза так ездили. Нас определили в бригаду специального назначения «Восток». Это подразделение закреплено за аэропортом, за нами — оборона этого старого терминала. Но не только аэропорт у нас, вообще большой фронт бригада «держит».Мы когда увидели, как воюют ребята, тогда и решили, что будем помогать армии. У них там кто-то вообще в спортивной форме воюет. Оружие есть, трофейное. Но тоже такие стволы, к примеру, у Саши автомат был старый.

Александр Смирнов: Я стрелял с подствольником, так у меня крышка ствольной коробки отвалилась и мне по голове стукнула. Я просто-напросто руками собрал, поставил его и дальше.

Денис Нагибин: Мы когда уезжали, я снял свои новые берцы и подарил их парню, потому что у него они «каши просили». А это был январь. У них такая зима: грязь кругом, ночью всё промерзает, ветер настолько сильный, что даже армейский бушлат продувает насквозь, и не знаешь, куда спрятаться. Я отдал свои вещи, потому что невозможно же так воевать. Когда мы приехали, нам сказали, что есть военторги, пожалуйста, можно купить всё, что угодно. Но там им не платят зарплат. Я просто много сказок слышал, что чей-то там знакомый знакомого ездил на Донбасс и ему огромные деньги заплатили. Какие деньги? Я сам ездил туда и ни разу не слышал и не видел, чтоб кому-то там хоть копейку бы заплатили. Платят маленькие зарплаты и то местным людям, к примеру, шахтёру, за потерю рабочего места. И то это что-то около 7000 рублей на наши деньги. А если форма «Горка», так она 3500 стоит — это половина зарплаты сразу.

Денис Нагибин: Стараются не унывать. Там, конечно, много всего закрыто, но какие-то структуры всё равно работают. Люди стараются, а что делать? Выбора нет. Простые люди украинцев уже ненавидят. Любую бабушку можно спросить, они все говорят, что если бы не Россия, то их бы вырезали давно. И это мы видели. За аэропортом стоял раньше «правый» сектор, так называемые «киборги», их оттуда вышвырнули. Вместо них там теперь «карпатская сич» — нацистский батальон. Они там пленных и раненых добивают изощрёнными способами. Например, ложкой столовой глаз живому выковыривают. При этом звонят на телефон мамам, чтобы они слышали крик. Вот так правосеки делают. Какие-то «больные» способы убийства у них. Бандеровцы, у них всё такое вот извращенство. Детей не жалеют, людей к забору приколачивают. По словам ребят, как воины они вообще ничего не умеют. Они могут, к примеру, женщину изнасиловать, машину отобрать, ограбить.

Денис Нагибин: Да, конечно. Они рады не тому, что мы добровольцы, а тому, что мы вообще приехали. Для людей это знак, что приехали россияне, значит, Россия с ними. Тем более, не МЧС привезло гуманитарную помощь, а именно какие-то простые люди по своей инициативе. Это намного важнее. Официально то мы и в Африку, и куда угодно посылаем помощь, а здесь вот то, что просто два русских парня взяли и приехали, это что-то значит.

Денис Нагибин: Первый раз мы сначала в гостиницу заселились, потом жили в воинской части. Нас заселили в гостиницу для Министерства иностранных дел, хотели показать, что у них всё хорошо. Но мы сказали, что нам не нужен этот шик, покажите нам всё, как есть. И вот тогда и началось. Потом мы ездили туда уже в феврале, немножко поучаствовали в ликвидации Дебальцевского котла, немного побыли там. Хочу сказать, что мы там в особых боевых столкновениях не принимали участие. Может, люди себе представляют, что с наганом в руке на толпу побежал, так вот такого не было. Так, в перестрелках участвовали, под обстрелами бывали. Мы ездим туда по готовности, то есть у нас нет определённых сроков. Всё-таки задача стоит — снабжение частей, мы как гуманитарный батальон. Мы приезжаем туда, оставляем необходимый груз, находимся там, сколько нужно и уезжаем.

Денис Нагибин: Провокации начались 7 мая. Парень из нашей части получил осколочные ранения, из него кровь буквально лилась. Не знаю, довезли его на «скорой» или нет. Потом 8 числа мы попали под ПТУР (Противотанковая управляемая ракета). Тогда мы буквально на доли секунды разминулись со смертью. Это была вина оператора, который запускал эту ракету по нам. То есть он замешкался, и ракета взорвалась в 100 метрах за спиной. Мы упали, потом вскочили, забежали в здание и спряталась. Они, видимо, решили, что этого мало и добавили по нам из миномётов 120-ти миллиметровых. Мы почувствовали что-то неладное и быстренько оттуда незаметно ушли. Потом смотрим, они по этому терминалу, наверное, полчаса стреляли миномётами. 9 мая днём было относительно спокойно: мы съездили посмотрели парад, вернулись в аэропорт. К вечеру наш командир привёз мясо, решили шашлыки сделать. Пожарили мясо, сели и начались обстрелы. Одного человека у нас украинский снайпер убил, пятеро были ранены.

Денис Нагибин: Страх, конечно, присутствует. Сначала у нас было такое ребячество, когда нас обстреляли, а мы посмеялись: «Ха-ха-ха, не попали». А у каждого в голове всё равно мысль, что вот 100 метров тебя отделило от смерти.

Денис Нагибин: Пока сложно сказать, всё зависит от нашей готовности. Нам нужно кое-какие дела здесь ещё сделать.

Денис Нагибин: Я как раз думал, что нужно объявить о своём уходе из областной команды Федерации по силовому экстриму. Я снимаю с себя полномочия капитана команды. У меня просто нет ни времени, ни желания организовывать сейчас команду для выступлений. Пусть этим займётся кто-то другой. Я уже очень сильно морально устал, и физически не получается. Выступления, силовые шоу и новые рекорды я буду стараться делать по мере сил. Просто командой не буду заниматься и выступать в соревнованиях не буду.

Денис Нагибин: Конечно, не очень хорошо относятся, понимают, что это всё игра со смертью.

Денис Нагибин: Я вижу это, как начало большой войны. Чем дольше там оттягиваем, тем дольше война к нам домой не придёт. Находясь там, уже очевидно, что они готовятся к нападению именно на Россию. Они хотят сначала Украину захватить, подойти к границам, потом ударить. Это ожидается. Не только мы так думаем, так думают люди с серьёзными звёздочками на погонах. И они прогнозируют, что в течение этого года возможно нападение. Мы не хотим какую-то панику наводить, но кажется, именно так, поэтому мы ездим и помогаем, потому что мы не хотим, чтобы наш дом бомбили. Я люблю свой дом, свой город.

Денис Нагибин: Как говорится, лучшая помощь, это всё-таки деньги. Деньги можно вложить во что угодно. К примеру, бывает у нас есть машина, но нет горючего, чтобы доехать. По самым скромным расценкам, машина до границы Российской Федерации стоит минимум 45-50 тысяч рублей. У нас есть человек, который готов переезжать за границу и возить вещи до самой передовой за эти же деньги. Мы возим, конечно, медикаменты, военную форму, всё, в основном, военное. Гражданские машины мы отдельно возим. Для этой работы мы специально создали благотворительный фонд «Мирный воин». Он открыт для поставки именно «мирной» гуманитарной помощи для детей. Он был зарегистрирован здесь, в Вологде, в конце мая.

Денис Нагибин: Да, это так. Мы с Сашей оба уже в розыске, нас СБУ разыскивает, за нас даже установлено небольшое вознаграждение (смеётся). Они нас разыскивают как российских наёмников, мы обвиняемся по трём или четырём статьям: терроризм, контрабанда, пересечение государственной границы и ещё что-то. Там у них, видимо, принцип такой, особенности «украинизации» головного мозга. Хотя мы первый раз ни оружия в руках не держали, ни стреляли ни в кого, мы просто привезли гуманитарную помощь. Да, кстати, мы были даже не в военной форме. Они показали в новостях, что вот россияне приехали, выступили перед детьми с силовым шоу. Всё: они помогают террористам, объявляем их в розыск и нам сразу три статьи. Потом, когда стали ездить, нам уже наёмничество добавили. По самым скромным подсчётам нам грозит минимум 25 лет лишения свободы, если нас арестуют. Но я думаю, что, если, не дай Бог, произойдёт такое, то они нас просто «шлёпнут» на месте.